«Поистине, слух, зрение и сердце — все они будут призваны к ответу» (Коран, 17:36)


Часто в том или ином контексте в СМИ пишут о свободе слова. То сообщают о нарушениях, когда на журналистов или иных граждан оказывается давление либо они подвергаются преследованиям за свои убеждения и высказывания, то публикуются материалы о препятствовании профессиональной деятельности того или иного «работника пера» или целых изданий…
 
Да, свобода слова — одна из основополагающих свобод. В конституциях большинства стран мира  прописано право человека свободно выражать свои мысли как в устной, так и в письменной форме. Именно свободой слова обуславливается и свобода СМИ и печати. Свобода слова закреплена и Всеобщей декларацией прав человека, и Европейской Конвенцией о защите прав человека и основных свобод.
 
Казалось бы, свобода слова  — понятие, польза и необходимость которого настолько само собой разумеется, что говорящий о каких-либо ограничениях этого права выглядит по крайней мере закостенелым мракобесом и врагом демократии.
 
Но что, если кто-то понимает свободу слова как полнейшую безответственность и право оскорблять других, задевая их чувства, раня и унижая их?
 
Выражение «Я не согласен с Вашим мнением, но готов жизнь отдать за то, чтобы Вы смогли его высказать» приписывают Вольтеру, однако это интерпретация его высказывания из «Трактата о веротерпимости»: «Non seulement il est bien cruel de persécuter dans cette courte vie ceux qui ne pensent pas comme nous, mais je ne sais s'il n'est pas bien hardi de prononcer leur damnation éternelle», которое переводится как: «Не только слишком жестоко преследовать тех, кто думает иначе, чем мы, но, по-моему, слишком самонадеянно произносить в их адрес вечное проклятие».
 
То есть, можно сказать, что соблюдение права свободно выражать свое мнение и уважать  свободу слова другого человека — лекарство, панацея от нетерпимости и ксенофобии. Но нет разницы между лекарством и ядом, есть дозировки; и нет совершенно безобидных орудий — любое орудие может служить оружием.
 
Раз уж мы взялись цитировать, вспомним еще одно выражение: «Свобода заключается в возможности делать все, что не наносит вреда другому», записанное  в важнейшем документе Великой французской революции — Декларации прав человека и гражданина, определяющей индивидуальные права человека (Декларация была принята Национальным учредительным собранием (фр. Assemblée nationale constituante) 26 августа 1789 года). Эта же  фраза в несколько видоизмененной форме, но  та же по сути, была предложена в Конвенте Робеспьером 24 апреля 1979 года:  «Ее [свободы] границы — права других».
 
Мы с вами часто её слышим, как «Свобода одного заканчивается там, где начинается свобода других». Слышим, но руководствуемся ли?
 
Иногда то, что мы видим, слышим и читаем на экранах телевизоров, на газетных полосах, в радиоэфире, выдаваемое за оценочные суждения или мнения экспертов, находится на такой тонкой грани свободы и вседозволенности, что возникают вопросы к тому или иному изданию. Но если в медиа все же хоть как-то руководствуются самоограничениями, исходя из морально-нравственных норм, и ограничениями, предусмотренными законодательством (например, запретом разжигания расовой, национальной, религиозной, социальной ненависти и вражды, пропаганды превосходства  каких-либо групп людей над другими и так далее), то пользователи социальных сетей и интерактивных ресурсов ограничениями себя не утруждают. Зачем?
 
Спрятавшись за «ником» (сетевым псевдонимом), можно  злоупотреблять этой самой свободой слова (причем слова часто — нецензурного), оскорбляя, унижая и глумясь (не в закрытой личной переписке, а выставляя высказывания на всеобщее обозрение!) над чувствами, мыслями, действиями, поведением и словами других людей. Да, наглеца могут «заблокировать» — но что мешает ему зарегистрироваться под другим именем и продолжать разбрасывать семена зла?
 
Это, к сожалению, частое явление. Особенно оно распространилось в последнее время и часто речь не в отсутствии культуры общения у отдельного пользователя. Увы, ввиду конфликтов,  кризиса межгосударственных отношений и особенно в условиях необъявленной де-юре, но ведущейся де-факто войны, сражения ведутся не только на реальных фронтах, но и в информационной среде — и тут уже целые армии наёмников за деньги разжигают вражду и пытаются дискредитировать лидеров противоборствующих сторон.
 
Сегодня же хочется сказать о другом: о пользователях, не очень-то и скрывающих за псевдонимом свое авторское «я», уверенных в том, что их блог или аккаунт — их личное пространство, где «что хочу, то и ворочу», прикрывающихся, словно фиговым листком, принципом свободы слова …
 
Не буду называть имя очередного поразившего уверенностью в своей абсолютной правоте и безнаказанности блогера — не хочется делать рекламу человеку, пишущего по принципу «не забыть бы шокировать». Этот человек, нисколько не задумываясь над тем, «как слово наше отзовется», в брутальной, оскорбительной  форме позволил себе высказывание об одном из учителей человечества — причем оговорился, что он же, дескать, высказывает свое мнение не в храме, где молятся последователи этого пророка, а в своем личном блоге — и никаких претензий ему никто предъявить не может.
 
Чудовищно, что пишет это не подросток, стремящийся самоутвердиться путем ниспровержения авторитетов, — да, в период становления личности иногда подростки грешат подобными попытками. Нет, это пишет не обделенный интеллектом человек, обладающий определенными знаниями. Но то ли знания неполны, то ли недостаточны моральные установки — но, передергивая факты об основоположнике одного из мировых вероучений, искажая известные сведения либо не договаривая правду (что хуже лжи), этот человек не только оскорбляет чувства сотен последователей этой религии. В среде своих читателей он формирует обезображенное представление и о пророке, и о религии, и о последователях учения, что вызывает не просто неуважение, а страх и воинствующее неприятие.  
 
Думал ли об этом блогер, когда с легкостью шаловливой мысли позволил себе обвинить Пророка Мухаммада (мир ему и благословение) в педофилии? Почему не оговорился, что почти полторы тысячи лет тому назад продолжительность жизни была совершенно иной, бытовали несколько иные подходы к определению половой зрелости девушек, вступающих в брак? Почему не сообщил своим читателям, что существуют разночтения о возрасте жены Пророка (мир ему и благословение)? Разве он не знал, что Аиша была в числе первых принявших ислам людей, а это означает, что в момент брака ей могло быть и 15 лет? Разве не приходилось ему читать, что есть данные и о том, что до Пророка (мир ему и благословение) к Аише посватался Джубейр ибн Мутим, и она была старше 17 лет? И не знал ли, что Аиша была на 10 лет младше своей сестры Асме, которая умерла в возрасте 100 лет в 73 году хиджры — и во время хиджры (переселения Пророка Мухаммада (мир ему и благословение) из Мекки в Медину) Асме было 27 лет, а Аиша, таким образом, к моменту ее брака с Пророком Мухаммадом (мир ему и благословение) могла быть в возрасте 17 лет?
 
Вспомним недавнюю историю: в СССР брачный возраст для девушек составлял 18 лет, однако в некоторых республиках — и не только в силу сложившихся традиций (которые тоже не на пустом месте возникли!) — он был ниже: в Украинской ССР разрешалось вступать в брак в 17 лет, в особых случаях этот порог снижался до 16-ти, в среднеазиатских республиках — с 16 лет, а в особых случаях с разрешения опекунов или родителей — с 15-ти. Что, в таком закрытом и ханжески-пуританском государстве, как СССР, законодательно оправдывалась педофилия? Нет, конечно. Просто местные климатические и демографические условия указанных территорий способствуют раннему половому созреванию девушек, более раннему формированию фертильности!
 
Хорошо, допустим, что подобные упомянутой оскорбительной публикации появляются от недостаточной информированности. Возможно, писавший — не «подлец-провокатор», а искренне заблуждающийся и верит в то, что пишет. Может быть, он даже не атеист, а верит в Бога. Но читает ли он священные тексты своей религии? Убеждена, что в различных религиозных книгах можно найти соответствие этому высказыванию Пророка (мир ему и благословение): «Поистине, человек может сказать всего одно слово, не видя в нём ничего плохого, а именно за него он будет брошен в Ад на расстояние семидесяти лет пути» (Ахмад).
 
Сегодня же приходится с сожалением наблюдать, что отсутствие у многих из нас внутренней культуры, нежелание считаться с интересами окружающих, невежество и поверхностные знания, некачественное образование в симбиозе с амбициозностью и тщеславием мешают нормальному  взаимодействию и сотрудничеству между членами общества. Происходит подмена понятий: дружба из душевной привязанности превращается в отношения корыстолюбцев, общающихся до тех пор, пока это приносит материальную выгоду; самореализация вместо профессионального и личностного роста достигается путем уничтожения конкурента — морального или физического; а вера в Бога подменяется смешными и нелепыми попытками торговли с ним, суевериями и следованием обрядовости, лишенной сути.
 
И согласитесь, что лишенный веры в Творца человек, или хуже того — унизивший веру в своей душе формальным следованием ритуалу — не будет верить ни во что. И не будет прислушиваться к слабому голосу совести, не будет видеть морально-нравственных ограничений, находя все новые и новые подтверждения якобы правоте своих мыслей, поступков и действий. И, как круги на воде, будут расходиться от его слов волны непонимания, незнания, ненависти и вражды, в которых может умолкнуть не только совесть — и его, и человечества — но и вообще дыхание жизни.
 
P.S. Кстати, почему бы не напомнить? Слово «совесть» в русском языке означает нечто, что созвучно вести (благой вести, «со-весть»). Это же слово в украинском звучит и как «совість», означая то же самое, и как «сумління» — то есть то, что соответствует молению («су-моління»), молитве. Так что эту морально-нравственную категорию, это этико-религиозное понятие можно сравнить с тем каналом, с той частотой, на которую настроен приемник нашей души, позволяющий  общаться с Творцом (какие бы представления о Нем ни имел тот или иной человек).

Ольга Юрченко