Во-первых, прошу заметить: я белый и американец до мозга костей. Я убежденный сторонник демократов, люблю острую шутку и говорю с лонг-айлендским акцентом. И на днях исполнится ровно год с тех пор, как я решился принять Ислам.

Мой приход в Ислам был вполне естественным процессом. Знаменитый ученый, обращенный мусульманин Мухаммад Асад (Muhammad Asad) писал, что впервые Ислам впечатлил его как «совершенное архитектурное произведение», в котором каждая колонна и балка служит некой практической цели, приносит определенную пользу.

Он считал, что Ислам идеально отвечает духовным и телесным потребностям человека любой расы и пола.

Впрочем, Асад – редкое исключение. Намного чаще история обращения начинается с того, что человек просто услышал Коран. Хотел бы я с самого начала иметь проницательность шейха Асада, но все же на постижение мудрости Ислама мне потребовалось некоторое время. Вначале же я, как многие другие, не смог устоять перед звучанием.

О, Аллах, другого такого звука нет на всей земле! Я везде пишу, что когда впервые услышал чтение Корана, оно произвело на мою вялую душу ни с чем не сравнимое живительное действие. Оно хлынуло, как поток горячей алой крови в отмирающую конечность.

И для этого не нужно знать арабский. Слова Корана проникают не через мозг. Не знали?

Но постойте. Я догадываюсь, о чем вы сейчас подумали. Вы, кажется, понемногу начинаете воспринимать меня иначе. В вашем воображении я уже не демократ с Лонг-Айленда и больше не люблю острые шутки.

У меня вдруг начинает отрастать борода. Из воздуха появляется и опускается на мою голову куфия. Кожа темнеет. Я что-то кричу на непонятном резком гортанном языке проходящей мимо женщине, одетой, на мой взгляд, слишком соблазнительно. Вы сделали меня «стандартным» (в вашем понимании) мусульманином – и догадываюсь, что мне едва ли под силу изменить ваше мнение.

Но, пока не поздно, все-таки дайте мне еще один шанс, чтобы исправить этот вредный стереотип, возникающий у вас в мозгу на рефлекторном уровне: я — белый американец, я играю на гитаре, слушаю рэп, пью кока-колу (больше, чем следовало бы). И в довершение всего, я пять раз в день молюсь Аллаху.

«Посредник»?

Мне не раз говорили  мусульмане и немусульмане, что тот факт, что я белый американец, ставит меня в уникальное положение. И всегда употребляли одно и то же слово: «посредник».

У каждого из нас есть своя любимая мозоль. Вы сейчас узнали мою – это слово «посредник», особенно при вышеописанных обстоятельствах. Что меня не устраивает – это определенные допущения, которые делают, употребляя это слово.

Ведь когда нам нужны посредники? При столкновении двух групп. Когда разногласия или вражда слишком сильны, и тогда вступает в силу третья сторона, необходимая для примирения.

Чего же все эти благонамеренные люди от меня хотят, называя посредником? Свести две группы – ислам и американцев – с изначально антагонистичными ценностями. Я считаю, что это ложная предпосылка.

Иначе говоря, я отклоняю ваше предложение быть посредником. Почему? Потому что нечего примирять. Возможно, до 11 сентября 2001 года вы их не замечали, но мусульмане все это время спокойно жили и живут рядом с вами. Они голосуют, играют в видеоигры, влюбляются, женятся. И все это с легкостью – не только потому, что они американцы, но и потому, что они мусульмане.

Вы обнаружите, что эти слова вполне могут быть синонимами. Вот всего несколько фактов:

• По результатам исследования, проведенного Сильвиан Диуф (Sylviane Diouf), почти пятая часть рабов (т.е. 20%), завезенных в Новый Свет из Африки, были мусульманами. А если учесть рабов, живших на территориях, где господствовали мусульмане, это число вырастет почти вдвое.
• Философы эпохи просвещения, повлиявшие на убеждения американских отцов-основателей, открыто говорили о том, что на них, в свою очередь, оказали влияние исламские философы, такие как Авиценна, Аверроэс и аль-Газали.
• Коран четко говорит о свободе вероисповедания, равенстве полов, рас и национальностей, экономической и социальной справедливости абсолютно для всех людей.

Это ни в коем случае не научная работа. Я не претендую на звание мусульманского правоведа или богослова. Но мне кажется, что эти простые факты очень громко говорят о двух вещах.

Во-первых, они подтверждают, что ислам был в Америке с самого начала, играя роль как в физическом, так и в философском формировании страны, а во-вторых, призыв Священного Корана к плюрализму и справедливости в отношении угнетенных с поразительной очевидностью звучит и в одном из главнейших правовых документов США – Конституции.

Конечно, были в американской истории времена, когда американцы не жили по своим идеалам. Возьмем, например, тот факт, что самый прогрессивный американский президент во время Второй мировой войны интернировал целую этническую группу. Или то, что до 1920 года женщины в Америке не имели права голоса (а когда получили, то это были только белые женщины).

Или самый вопиющий пример – рабство. Было бы несправедливо, если не абсурдно, осуждать весь американский эксперимент только из-за неудач нескольких ненормальных, обличенных слишком большой властью – почти так же абсурдно, как осуждать целую религию за преступления менее чем 1% ее приверженцев.

Если вы дорожите всеобщими правами человека, свободой слова и всеми другими идеалами, которым мы, американцы, стремимся следовать каждый день, то, возможно, в вас гораздо больше от мусульманина, чем вам кажется. Но я не собираюсь заниматься вашим обращением.

В конце концов, Коран учит, что в религии нет принуждения. Чего бы я от вас хотел – так это того, чтобы вы задумались о том, что я, рожденный американцем, ничуть не изменился после того, как принял ислам. По сути, обращение даже приблизило меня к тому, каким должен быть истинный американец.

Так что, в каком-то смысле можно сказать, что все мы носим куфию.

Джеймс Кэмпбелл (James Campbell)

Elite Daily, Ислам для всех