«Воистину, Аллах повелевает блюсти справедливость...» (Коран, 16:90)

Невидимая нить из двенадцатого столетия в век XIX-й

Среди представителей выдающейся плеяды мусульманских ученых «Золотого века» ислама особняком стоит фигура блестящего механика, физика, астронома, математика, философа XII в. Абуль-Фатха Абдуррахмана аль-Мансура ал-Хазини. Его достижения в научной области феноменальны, другое дело, что о них стало известно лишь в середине XIX века.

Рассматривая некоторое время назад отдельные нюансы деятельности другого представителя уникальной когорты средневековых ученых исламского мира — Ибн аш-Шатира — автор отмечал, что в основе направленности тогдашней мусульманской научной мысли находилась, как бы неправдоподобным это кому-то и ни казалось, сильная внутренняя вера мыслителей. В частности, вера Ибн аш-Шатира, его опора на Коран и построение собственной жизни согласно призывам Аллаха позволили заговорить таланту астронома особыми нотами [1].

Аналогично можно высказаться и об ал-Хазини. Очевидно, что его искренняя вера поспособствовала желанию глубоко разобраться в Исламе, в т. ч. посредством штудирования им Корана и пропуска через себя постулатов Аллаха. Именно отдельные направления коранических откровений подвели талантливого ученого к восприятию под особым углом ряда положений Откровения и намерению преломить их путем научных изысканий.

Но прежде более детального рассмотрения этих тонкостей автор посчитал целесообразным для начала «прикоснуться» к личности ал-Хазини в контексте его научной деятельности.

Один из основателей школы советской арабистики, входивший в число составителей первого издания «Энциклопедии ислама», переводчик Корана на русский язык Игнатий Крачковский пишет, что в конце 1850-х гг. Генеральный консул Российской империи в Тебризе (Персия — Иран) Николай Ханыков «впервые познакомил ученых с принадлежавшей тогда ему рукописью» — сочинением «Мизан ал-хикма» («Весы мудрости») некоего ал-Хазини, — поместив выдержки в журнале Американского востоковедческого общества. Сведения об авторе «расширялись медленно», лишь постепенно выяснилось, что «по происхождению он был греческим рабом, оказавшимся в Мерве, где господин отпустил его на волю, дав хорошее образование» [2].

К тому времени Мерв (город близ нынешнего г. Мары в Туркменистане), будучи столицей Хорасана, являлся центром наук и образования. Среди учителей ал-Хазини были не кто иной, как Омар Хайям, а также авторитетные астрономы того времени — аль-Исфарази, аль-Марвази и др.

«Мудро-весовые» «Весы мудрости»

С опубликованием Н.Ханыковым находившейся у него рукописи ал-Хазини в «Журнале американского общества ориенталистов» (Journal of the American Oriental Society) в 1859 г., труд сразу же привлек внимание и был признан «выдающимся произведением в области механики, физики и гидростатики», представлявшим «значительный шаг вперед в начатом аль-Бируни изучении удельного веса» [2].

Автор статьи об ал-Хазини для Полного словаря научных биографий Роберт Э. Холл также называет «Весы мудрости» «выдающимся» исследованием в области истории механики, рассматривающим аспекты гидростатического равновесия, теорию статики и гидростатики. По его словам, «гидростатические весы ученого свидетельствуют о том, что он является одним из величайших лиц на все времена в области создания инструментов научного толка» [3].

В этом же контексте блестящий советский и российский ученый, член Международной академии истории науки Мариам Рожанская определяет книгу ал-Хазини как исчерпывающее изложение основных проблем теоретической и практической статики своего времени [4].

«Книга весов мудрости» была издана в 1940-41 гг. на основе рукописи Н. Ханыкова, а также обнаруженных в начале ХХ в. рукописей ал-Хазини в Индии (Бомбей и Хайдарабад), содержащих полный текст трактата [5]. По словам М. Рожанской, формат труда «в некотором смысле напоминает структуру современной научной монографии», т. к. озвучиванию автором «собственных результатов» предшествует «подробный критический обзор» всего осуществленного в этой области науки античными учеными и его предшественниками на средневековом Востоке.

Трактат состоит из восьми самостоятельных «книг», отдельные из которых посвящены «теоретической статике: теории рычага, центра тяжести», его нахождению в различных случаях и т. д. Другая часть рассматривает «теории взвешивания», методы определения «удельных весов металлов, минералов и жидкостей», главным образом, с помощью «весов мудрости» — «неравноплечих весов с подвешенными к коромыслу пятью чашами, предназначенными для взвешивания груза в воде и воздухе».

Также книга описывает различные модификации весов, «употребляемых в торговле и обменных операциях, ювелирном деле, геодезии» (для нивелирования), т. е. «земляные» весы, плюс — весы, предназначенные для определения времени. Восьмой раздел книги так и озаглавлен: «О весах-часах и их заманах», где под последним термином (букв. «времена»), относящимся к «арабской астрономической терминологии», арабоязычные астрономы подразумевали «градусы небесного экватора». Иными словами, речь идет о «конструкции часов, применявшихся для астрономических наблюдений».

Вслед за данной констатацией М. Рожанская ссылается непосредственно на ал-Хазини, актуализировавшего применение прибора в целях определения восхождения светил «в градусах и минутах» (в особенности, в определенное время суток), а также «момента времени затмений», точного времени «соединений светил» и пр. Особое внимание ал-Хазини уделяет «регулированию скорости истечения из специального сосуда воды или песка». Конструкция весов-часов, как пишет М. Рожанская, напоминает устройство современных медицинских весов.

Ал-Хазини подробно описывает действия прибора, актуализируя необходимость, в целях ненарушения непрерывности «отсчета времени», дополнительно включить в работу еще и «малые веcы-часы», градуированные для одного часа, минут и секунд (которые должны вступать в действие параллельно остановке больших).

Вместе с тем, М. Рожанская называет ал-Хазини одним из основателей «строго экспериментального метода в естествознании средневекового Востока», успешно применявшегося им при «определении удельных весов металлов и минералов». Причем «результаты его опытов очень близки к современным данным» [4].

Таким образом, как резюмирует М. Рожанская, ал-Хазини развивает архимедовскую теорию плавания в жидкости; рассматривает правило вычисления суммы геометрической прогрессии; приводит способы сборки и градуирования усовершенствованных им «водных» весов, предназначенных для определения удельного веса вещества, состава сплавов и различения подлинных минералов от подделок. При этом ученый описывает способы вычисления состава сплава: арифметический, алгебраический и геометрический.

Параллельно ал-Хазини излагает метод решения т. н. задачи о взвешивании, т. е. о нахождении набора минимального числа гирь определенного достоинства для взвешивания максимального груза. В Западной Европе к этой задаче позже обращались многие крупные математики, вплоть до Лейбница и Эйлера, но «Книга весов мудрости» — один из наиболее ранних источников, в которых она встречается [5].

Ал-Хазини о весах, центре тяжести и… искусстве

Непосредственно ал-Хазини утверждал, что «весы мудрости» — это созданное «человеческой мыслью и усовершенствованное опытом и испытанием» нечто, являющееся важнейшим приспособлением (благодаря приносимой пользе), а также по причине того, что «обладающий этим может и не быть искусным умельцем». В любом случае, данные «справедливые весы основаны на геометрических доказательствах и физических принципах» — прежде всего, исходя из понятия «о центрах тяжести». В этой связи, «самую великую и почетную часть» математики ал-Хазини видел в знании различения «веса тяжелых» тел «по величине и зависимости их расстояний от некоторой точки», а также «по величине в соответствии с различием по разреженности или сгущенности жидкостей, в которые погружают тела, обладающие весом».

Он определяет «тяжелым» тело, движущееся «под действием заключенной в нем силы» к «центру Мира». Вследствие чего устанавливается зависимость между этой «силой», физическими свойствами и параметрами тяжелого тела: плотностью, формой и объемом. Для «каждого тяжелого тела известного веса», находящегося на некотором расстоянии «от центра Мира», его тяжесть «зависит от удаленности» от этого места. Чем дальше оно от центра, «тем тяжелее», чем ближе к нему — тем легче.

Посвящая же значительное место учению о равновесии и движении тела в жидкости или другой материальной среде [6], ал-Хазини приравнивает статику к искусству, котороеобъединяет искусства геометрии и физики. В данном ракурсе, в качестве основания для каждого из искусств он фиксировал наличие трех видов основ и источников. Первый из них, с которым человек «имеет дело от рождения», постигаясь большей частью «одним чувством или чувствами», является «начатками и обычным всеобщим знанием»; второй включает основы, требующие доказательств; третий достигается «опытом и практикой». Так вот, статику ал-Хазини называл искусством в ракурсе изучения «количественного и качественного».

Завершить же эту главу хотелось бы констатацией того факта, что открытия ал-Хазини отражаются в современных учебных пособиях по технике и физике. В частности, фиксируется установление средневековым ученым зависимости «удельного веса воды от температуры», с раскрытием им возможности применения знаменитого закона Архимеда о потере веса тел в жидкости к воздуху. С учетом наличия у воздуха веса, его плотность увеличивается «по мере приближения к поверхности Земли». Поэтому вес тел «будет изменяться на различных высотах: чем выше, тем он будет больше» (речь идет о кажущемся весе тел). По ал-Хазини, «вес тела пропорционален количеству вещества (массе)», а «скорость измеряется отношением пути ко времени» [7].

Как отмечает в этой связи М. Рожанская, одна из трактовок веса — «тяжести», тяготеющая к статической традиции (представление о «тяжести соответственно положению»), была развита в европейской статике, в трудах Иордана Неморария и его школы (XIII-XIV вв.) [5]. А авторитетный пакистанский физик-теоретик и математик ХХ в., сыгравший определенную роль в развитии системы образования Пакистана, Разиуддин Сиддики конкретизирует предоставление книгой «Весы мудрости» «правильного разъяснения веса материальных тел, вызываемого универсальной тягой к центру Земли». По словам пакистанского ученого, данный нюанс был раскрыт ал-Хазини почти за 600 лет до обнародования теории тяготения Ньютона [8].

«Санджарские таблицы» и другие произведения ал-Хазини

Вместе с тем, как пишет И. Крачковский, было установлено, что ал-Хазини принадлежит произведение «Аз-Зидж ас-Санджари ал-му'табар» («Продуманные санджаровские таблицы»). Сохранившиеся «в единственной рукописи Ватикана» таблицы были составлены в Мерве около 1126 г. на основе наблюдений, относящихся преимущественно к 1115-1116 гг., применительно к широте Мерва, определенной в 37°40'. Свое название таблицы получили от имени султана Санджара, последнего «великого Сельджука», при котором ал-Хазини трудился и которому он их посвятил [2].

М. Рожанская подчеркивает, что «Санджарский зидж» в значительной степени создан на основании данных, полученных в результате собственных наблюдений ученого в ходе его работы в обсерватории в Мерве. Работа ал-Хазини это не просто собрание хронологических, тригонометрических, астрономических и географических таблиц, но систематическое изложение основных проблем астрономии того времени и примыкающих к ним математических вопросов, снабженных доказательствами, описанием методики наблюдений и проверки данных.

Вторая книга «Санджарского зиджа» посвящена тригонометрии. Первая часть — «О синусах и тенях» — содержит определение основных тригонометрических линий. Наибольший интерес в математическом разделе представляют правила линейного и квадратичного интерполирования тригонометрических таблиц. Для вычисления синуса дуги по его таблице ал-Хазини формулирует «правило определения» и «правило уточнения». Третья часть книги рассматривает сферическую астрономию, а заключительная — астрологию.

По убеждению Р. Э. Холла, составленный ал-Хазини Зидж, занимая место после астрономических таблиц аль-Бируни и Умара аль-Хаййама, несет такую же значимость, как труды ученых Марагинской и Самаркандской обсерваторий. Определенные им дуги видимости для пяти планет, астрономические параметры планетарных средних движений (в т. ч. Солнца, Луны и лунных узлов) основательны и высоко точны [3].

Вместе с тем, в конце 1880-х гг., благодаря изысканиям немецкого исследователя Ричарда Лорха (Richard Lorch), стали известны еще две работы ал-Хазини: небольшая астрономическая таблица (включенная известным географом XIV в. ал-Казвини в его труд «Услада сердец») и трактат о вращающейся сфере, в котором средневековый мыслитель описывает изобретенную им конструкцию — прибор, представляющий собой по сути небесный глобус, соединенный с песочными часами с помощью барабана и зубчатой передачи — с рассмотрением процесса расчета и изготовления предмета. Здесь же он описал краткие правила по определению астрономических данных, которые могут быть получены при вращении сферы: прежде всего, координаты Солнца, планет и неподвижных звезд.

Ал-Хазини демонстрирует методы определения первого и второго склонения Солнца, полуденной высоты Солнца и звезд в меридиане, дуги суточного круга Солнца или другого светила, пройденной им к данному моменту времени, широтной и долготной составляющих параллакса Луны и пр. При этом он специально выделяет приемы определения расстояния между населенными пунктами и азимута киблы (направление на Каабу в Мекке, которое соблюдается мусульманами во время совершения молитвы и отправления ряда ритуалов).

Как отмечает М. Рожанская, теория и практика конструирования механизмов по типу прибора ал-Хазини составляла предмет специальной науки «илм ал-хийал» (букв. «учение о хитроумных приспособлениях»). Во всех научных энциклопедиях и классификациях наук того времени она выделялась в качестве самостоятельной научной ветви наряду с арифметикой, геометрией, музыкой [5].

Наверное, на этой ноте можно обратиться непосредственно к мыслям ал-Хазини, проливающим свет на подоплеку его подхода к осуществленному им прорыву в мировой науке.

Мысли вслух (или версия?) о подоплеке движения ал-Хазини к «весовым» открытиям

Определяя справедливость столпом «всех добродетелей» и основой «всех благ», вершину последних ал-Хазини видит в мудрости, которая, будучи сформированной на базисе «знания и действия», имеет две ипостаси: духовную («Высшее знание») и мирскую («Совершенное действие»). Справедливость же, объединяя их, «ведет к полному величию», помогая овладеть «тростниковым копьем» (под последним подразумевается высшая награда, т. к. во время конных состязаний лидер должен был схватить тростниковое копье, установленное посреди луга, где проходили соревнования, — прим. М. Рожанской).

Для воцарения Справедливости «в вершине Совершенства» Создатель «сам выбирает рабов Божьих, известных под именем справедливых». Лишь под светом справедливости «Мир обретает полное совершенство, завершенность и совершенный порядок».

Пророк Мухаммад (мир ему и благословение) неслучайно произнес, что небеса и земля держатся справедливостью, ибо Аллах поместил ее «на высшую ступень», щедро облачив «в одеяние милосердия и любви». Тем самым, «возлюбили справедливость в сердцах своих» верующие, души которых устремились к ней «со всем своим усердием». Поэтому даже когда нечто отвращает верующих от справедливости, склоняя к обратному, «в душе своей» они знают, где она.

Создав человека с двумя парами конечностей и единственным срединным органом, Всевышний призвал свои творения «следовать прямой стезе справедливости», констатируя любовь к беспристрастным (Коран, 60:8) и подчеркивая, что последовавшие «прямым путем не познают страха и не будут опечалены» (Коран, 46:13).

Сделав справедливость «судией над своими созданиями», Аллах позволил им убедиться, что никому не попасть в Райские сады без свидетельств о честности «собственных деяний» и «справедливости в знании», которая «есть постижение изучаемого предмета в его пределах» и избавление (на пути к чему-либо) «от изъяна туманных мест».

Уже далее ал-Хазини подразделяет «справедливость в знании» на два вида.

• Первый подразумевает воспитание нрава, заботу о «гармонии между силами души» и «строгий контроль над ними». Здесь формируется «доля совершенства», позволяющая человеку «устанавливать справедливость» среди находящихся «ниже его», отвращая от других несправедливость, испытанную им самим. Потому «люди противостоят злу».
• Второй вид справедливости включает «внимание к другим», обеспечивающее поддержание «умеренности по отношению к самому себе», самопринуждение к исполнению обязательств в отношении других и в требовании выполнения ими собственных обязательств.

Посему справедливость оказывается опорой веры и Вселенной, основой «благоденствия в настоящем и будущем», а придерживающийся ее, или даже одной из ветвей, приобретает неподвластный слому «прочный руль».

Завещая, что осуществляемая справедливость не будет тронута «временем и веками», Аллах поставил над людьми трех «справедливых судей»:

• 1. Книга Создателя, т. е. «высший канон, к которому возводятся» правила закона и основы учения («судия между лучшим и худшим») и которая «содержит сунну пророка».
• 2. Ведомые посланником «по праведному пути имамы и ученые мужи», ведущие верующих по дороге «избавления от сомнений и устранения неуверенности».
• 3. «Весы, т. е. язык, которым глаголет справедливость, выразитель равновесия между общим и избранным».

Весы — «судия в своей прямоте для разрешения людских споров, напоминание о сохранении порядка и справедливости среди людей по отношению к выделенному им» и совершаемому в аспекте друг друга. Ибо, очертив весы «союзником» Корана, Аллах нанизал их «на нить своих обязательств», ведь Всевышний «ниспослал Писание с истиной и Весы» (Коран, 42:17). Возвысив небо, Он «установил весы, чтобы вы не преступали границы дозволенного на весах», взвешивали «беспристрастно», не занижая вес (Коран, 55:7-9).

В свете сказанного, ал-Хазини, предоставляя красивейшее определение весам как свету «от света Аллаха», подчеркивает, что при их помощи Всевышний помогает верующим «различить правду и ложь, правоту и уклонение» от нее. Т. к. «сущность света в том, что он становится явным сам по себе, следовательно, становятся явными, видимыми и другие вещи». Таким образом, весы говорят «о собственной правильности и отклонении» от нее; благодаря им «судят о справедливости» и отходе от последней. А отсюда сила весов, по своему положению превосходящих других, благо Господь «возвеличил» их, поставив «рядом» с Кораном и своим мечом.

В контексте произнесенного, ал-Хазини ссылается на коранический аят о ниспослании Аллахом посланников с ясными знамениями, Писанием и Весами для того, чтобы индивидуумы придерживались справедливости. Параллельно чему Всевышний ниспослал железо со вложенной в него могучей силой и пользой для людей — чтобы Творец узнавал «тех, кто помогает Ему и Его посланникам, хотя и не видит Его воочию» (Коран, 57:25). Поэтому весы, являющиеся одной из трех опор справедливости, на которых зиждется мир, называют весами Аллаха между Его верующими. Именно на них «в день Страшного суда» олицетворится добро, очищенное от несправедливости, т. к. «в День воскресения Мы установим справедливые Весы, и ни с кем не поступят несправедливо. Если найдется нечто весом с горчичное зернышко, Мы принесем его. Довольно того, что Мы ведем счет!» (Коран, 21:47) [6].

Согласимся, в этом захватывающем дух прекрасном преподнесении ал-Хазини коранической картины о, так сказать, весах справедливости однозначно просматривается подоплека сформировавшегося у него интереса (или тяги?) не просто к созданию многостороннего-многозначимого «весового» приспособления, а к его, если можно так выразиться, идеологии. Где весы, вне зависимости от конкретно возложенной на них задачи в том или ином направлении, несут значимость «справедливой меры», предусмотренной Кораном.

Уникальность этой ситуации в том, что вне даже мало-мальского сомнения, можно утверждать о рождении такого подхода у ал-Хазини благодаря тому, что он пропустил через себя сказанное в Откровении. Именно от этого и целесообразно отталкиваться в аспекте вероятного определения причин, подтолкнувших талантливейшего ученого к научным изысканиям в упомянутом векторе.

К слову, следование букве и духу Корана поспособствовало принятию ал-Хазини совершенно неординарного решения в одном из важнейших для всех людей (вне временного фактора) «бытовом» моменте. Когда султан Санджар прислал ал-Хазини тысячу динаров в качестве вознаграждения за завершенный труд по составлению астрономических таблиц, ал-Хазини вернул подарок, заявив, что у него есть десять динаров, а ему ежегодно достаточно на жизнь три динара, благо среди обитателей его жилища, кроме хозяина, имеется лишь одна кошка [3].

Таким образом, на примере жизни и вектора научного интереса ал-Хазини в очередной раз проявилась уникальнейшая ситуация с движущей силой открытий мусульман периода «Золотого века Ислама». Посему со значительной долей уверенности можно утверждать, что внутренняя религиозная составляющая (вера) мусульманских ученых двигала не только мировую астрономическую науку [9], но и иные научные сферы, будь-то медицина, геометрия или физика.

1. Модель мира Коперника: возможное влияние изысканий Ибн аш-Шатира

2. И. Ю. Крачковский. Арабская географическая литература. Гл. 3: Географы греческой школы. Главные зиджи. В кн.: Академик Игнатий Крачковский. Избранные сочинения. Том IV

3. Robert E. Hall. Al-Khazini, Abu’l-Fath ‘Abd Al-Rahman [Sometimes Abu Mansur ’ Abd Al-Rahman or ’Abd Al-Rahman Mansur]

4. М. М. Рожанская. Астрономические часы Ал-Хазини. В сборнике «Историко-астрономические исследования».  Выпуск XIV

5. Рожанская М.М. Абу-л-Фатх Абд ар-Рахман ал-Хазини (XII в.)

6. Абу-л-Фатх Абд ар-Рахман ал-Хазини ал-Мансур ал-Хазини. Книга весов мудрости. В кн. "Из истории физико-математических наук на средневековом Востоке. Трактаты ал-Хазини, ал-Бируни, Ибн ал-Хусайна, аш-Ширази". «Научное наследство» Т.6

7. История физики и техники. Учебное пособие для студентов педагогических институтов

8. Dr. M. Raziuddin Siddiqi. Contribution of Muslims to Scientific Thought

9. См. подр.: Теймур Атаев. О религиозной подоплеке астрономических изысканий мусульманских ученых Средневековья

islam.com.ua