На сегодняшний день одной из краеугольных проблем в умме продолжает оставаться аспект знаний. Если не сказать: отношение к их получению.

Как бы парадоксально это ни прозвучало, но и на данном историческом этапе нередко можно столкнуться с мыслью, что наука — далеко не всегда попутчик религии, ибо она может поспособствовать чуть ли не отходу от веры. Правда, настаивающая на этом взгляде когорта лиц совершенно не исключает из мировой истории того факта, что непосредственно мусульмане внесли значительнейший вклад в мировую цивилизацию в средние века. Вклад, действенность которого общемировое пространство ощущает вплоть до дня сегодняшнего.

В свете сказанного автор посчитал актуальным ознакомиться с выкладками М. Башира Ахмеда (Dr. М. Basheer Ahmed).

Немного о М. Башире Ахмеде

М. Башир Ахмед — авторитетный современный ученый, врач, в разное время занимавший различные позиции в медицинских структурах: профессор психиатрии в Wright State University; член Американской психиатрической ассоциации; директор Департамента психиатрии в различных больницах Форт-Уорта (штат Техас, США); президент Исламской медицинской ассоциации; член Совета директоров Международного института исламской медицины. М. Б. Ахмед является также основателем нескольких организаций (возглавляет их деятельность), в частности, Института Средних веков и пост-медиевистики (2009), Института коранических знаний и внутриконфессионной религиозной терпимости (2014) и др. 

Его перу принадлежат труды, касающиеся как истории развития науки в исламском мире, так и актуализирующие необходимость развития знаний в умме — в качестве важнейшего средства прогресса мусульман.

К примеру, М. Б. Ахмед — один из редакторов Сборника статей современных мусульманских мыслителей «Вклад мусульман в мировую цивилизацию», изданного Международным институтом исламской мысли. В сборник вошел и его материал «Вклад мусульманских медиков и других ученых в науку: 700-1600 гг. н. э.». Однако то, о чем говорит М. Б. Ахмед в данной статье значительно шире, нежели ее название, ведь он озвучивает нюансы, о которых далеко не всегда громогласно говорится в умме. Именно в этой связи представляется целесообразным обратить внимание на его выкладки.

М. Б. Ахмед о важности знаний

Останавливаясь на блестящих достижениях средневековых мусульманских ученых, М. Б. Ахмед подчеркивает, что, находясь в авангарде общемировых знаний, они оказали уникальное влияние на историю человечества. Особо он останавливается на применении светилами того времени таких «научных категорий, как эксперимент, наблюдения, рационализм, объективность и профессионализм».

Университеты Багдада, Дамаска, Каира, Кордовы, Толедо и т. д., пишет М. Б. Ахмед, стали крупными мировыми учебными центрами, куда студенты стекались со всей Европы для получения образования. Арабские тексты переводились на латинский и другие европейские языки. По его словам, труды этих ученых «отчетливо продемонстрировали отсутствие конфликта между наукой и верой, а наследие мусульман заложило основы для научно-технического прогресса в Европе во втором тысячелетии». Работы исламских исследователей широко использовались в качестве учебников во многих европейских университетах вплоть до 1600 г.

Данная ситуация уникальна, ибо она стала реальностью несмотря на то, что, как раскрывает М. Б. Ахмед, в XII-XIII вв. «в результате крестовых походов были уничтожены многие мусульманские научные труды», в XIII в. «армии монголов сожгли ценные книги» мусульманских авторов в Багдаде», а «когда Южная Испания была завоевана Фердинандом в 1490 г.», канули в лету «сотни тысяч арабских книг с научными лекциями и докладами». Параллельно испанское правительство предприняло чрезвычайные меры о запрете на хранение книг на арабском языке, авторство которых принадлежало исповедовавшим Ислам, за исключением произведений, переведенных на латинский язык.

В то же время, на фоне молниеносного научного прогресса европейцев (в особенности на этапе Возрождения), толчком к чему стало как раз-таки «расширение сферы знаний» в исламском сообществе, в умме начала проявляться «постепенная потеря интереса к научным предметам».

По словам М. Б. Ахмеда, к этому периоду в исламском сообществе «получили развитие две параллельные системы образования, а именно Шариат — наука об исламском праве, и ал-Улум ал-Аклиййах — естественные науки и технологии». Большая часть научных теорий, также как теория эволюции, были «признаны антирелигиозными», и «многие мусульмане отвернулись от современных наук». Упадок в обществе продолжился и по «причине апатии к научным исследованиям», в школах (мадарис) начали воздерживаться от преподавания «более сложных и передовых курсов» по математике, философии, другим наукам, «акцентируя внимание на теологических, духовных и ритуальных аспектах Ислама и исламского права». Повсюду в «новом мусульманском поколении» наблюдалась «деморализация в приобретении» дополнительных знаний и «проведении научных изысканий».

Вслед за данной констатацией, М. Б. Ахмед ссылается на сказанное Манзуром Аламом, в частности, утверждение последним того, что «переход науки и технологии из исламского мира в Европу сопровождался резким упадком политической власти Ислама», а проявления «исламского фанатизма» нанесли «смертельный удар по развитию науки». В свою очередь, «рост числа духовных лиц и фанатизма сдерживал» научный прогресс в странах, «находящихся под управлением мусульманских правителей — Империя Великих Моголов, Османская империя, Аравия и мелкие королевства Магриба». Вновь сильно вырос «языковый  барьер», поскольку большая часть научных исследований после XVI в. осуществлялась на испанском, немецком, итальянском, французском и английском языках. Таким образом, «язык науки и технологии» опять стал «недоступным мусульманам во всех уголках света», посему государственные образования, исповедовавшие Ислам, «стремительно двигались к упадку».

Как бы резюмируя сказанное М. Аламом, М. Б. Ахмед восклицает: сложно «было бы представить себе мир сегодня» в случае продолжения мусульманскими исследователями своих научных изысканий. Но факт остается фактом: сложившаяся в тот период ситуация пошагово привела к такому состоянию дел в умме, что вплоть до нынешнего дня «мусульмане сильно отстают в науке». Менее 1% ученых мира составляют приверженцы Ислама, конкретизирует он, хотя мусульмане — это 25% мирового населения.

В исламском обществе развилось ложное восприятие того, что все знание находится в Коране, пишет М. Б. Ахмед; наиболее консервативные мусульмане не поощряют изучение наук, воспринимая это как нечто «западное». «Консервативные имамы» не одобряют рационализм и новаторство, а ведь для становления ученым «необходимо уметь мыслить критически, обладать пытливым умом». Кроме того, успешная деятельность ученого зависит от его способности «рассуждать, развивать гипотезу, ставить эксперименты и записывать свои наблюдения». Тем самым, «наука и технологии (Илм ал-хикмах) переместились с Востока на Запад».

Но, в то же время, говоря о днях сегодняшних, М. Б. Ахмед констатирует пробуждение после «четырехсот лет застоя» мусульманской общины, пытающейся «самоопределиться» и «вернуть утраченные позиции». А это дает надежду, что у молодых приверженцев Ислама «повысится самосознание в своей принадлежности» к умме, оказавшей «серьезное влияние на мировую цивилизацию».

Простого восхваления прошлого недостаточно, завершает М. Б. Ахмед, ибо мы должны непрерывно поощрять мусульманскую молодежь к активным исследованиям — в целях следования ею по пути великих исламских ученых и деятельности на благо человечества.

Безусловно, резерв в умме для осуществления вышеотмеченных идей предостаточный. Как с точки зрения кадрового потенциала, так и в ракурсе материальных возможностей. Конечно, кто-то может возразить, что сегодня важнее выйти из того геополитического тупика, который сложился внутри и вокруг исламского мира, с непрекращающимися войнами, беженцами, терактами. С другой стороны, наверное, можно услышать о преимуществе экономического вектора над темой о знаниях, т. к. потрясший планету финансовый коллапс затронул массы людей. Третьи, не исключено, актуализируют необходимость разобраться во «внутреннем» мусульманском хозяйстве, скажем, в контексте усилившейся тенденции к такфиризму.

Не будем возражать, все эти тонкости — проблема для уммы и немаловажная. Но, спрашивается, насколько мы сможем приблизиться к их положительному разрешению, не обладая необходимым багажом знаний?

islam.com.ua