Фигура афроамериканского мусульманского активиста продолжает быть неизменным напоминанием о борьбе за права, которая до сих пор не увенчалась победой.

В зале царило приподнятое настроение. Атмосфера, накалившаяся от нетерпеливого ожидания, заставила всех позабыть о холодном февральском ветре за окном.
 
В танцевальном зале «Одюбон» на Манхэттене были заняты все четыреста деревянных кресел.
 
Еженедельное заседание «Организации афроамериканского единства» собирало толпы людей – в основном желающих послушать выступление основателя движения.
 
«Магнетический» и «вдохновляющий» – вот какими словами его характеризовали.
 
Когда его представили, на сцену вышел высокий худой человек с рыжеватыми волосами и поздоровался традиционным арабским приветствием «салям алейкум» (мир вам), и толпа – в основном чернокожие – ответила «ваалейкум салям».
 
В зале царило волнение, раздавались возмущенные выкрики. Оратор попытался успокоить зрителей: «Тише, не горячитесь!».
 
И тут началась стрельба. К сцене бросился человек с обрезом.  
 
Двое других окрыли стрельбу из пистолетов. Раненый упал на стоявшие позади стулья, его руки были еще подняты.
 
Помещение наполнилось криками. Мужчины, женщины и дети попадали на пол, прятались под столами, пытаясь как-то укрыться от стрельбы в этом хаосе.
 
Оратора увезли в больницу «скорой помощи», которая находилась всего в квартале от места стрельбы, но даже если бы она была за соседней дверью, это не помогло бы.
 
Доктора пытались его спасти, но было слишком поздно.
 
Харизматический голос
 
Через пятнадцать минут после поступления раненого в больницу врачи констатировали смерть. Малкольм Х, харизматический голос американского движения за гражданские права, был убит.
 
С того воскресенья минуло 50 лет.
 
Его автобиография, написанная в соавторстве с Алексом Хейли (Alex Haley) и увидевшая свет после его смерти, была признана многими экспертами одной из самых значительных документальных книг прошлого века.
 
Легко критиковать Малкольма Х как разозленного молодого человека. Действительно, в его ранних речах звучали вся горечь и разочарование общины чернокожих.
 
«Он был зол на ту ситуацию, но он говорил правду», – говорит Захир Али (Zaheer Ali), который ведет урок о жизни и наследии Малкольма Х в Городском колледже Нью-Йорка (City College of New York).
 
Будучи в «Нации ислама», он говорил о сепаратизме, а не интеграции, о «белых дьяволах», и тем не менее, он заложил фундамент движения чернокожих американцев, борющихся за свои права.
 
Его слова пугали и тревожили людей.
 
По контрасту с философией ненасилия Мартина Лютера Кинга, Малкольм Х сказал:
 
«Я за насилие, если ненасилие значит, что мы продолжаем откладывать решение проблемы чернокожих американцев».
 
Он был одним из первых, кто выступил против вторжения США во Вьетнам. И он возмутил многих, когда, в связи с убийством президента Джона Кеннеди, сказал: «Куры возвращаются на насест».
 
В начале 1964 года он порвал с «Нацией ислама» из-за непримиримых разногласий с лидером группы Элайджей Мохаммадом (Elijah Mohammad), которого когда-то боготворил.
 
Он решил совершить хадж.
 
И это изменило его мировоззрение. Он стал мусульманином-суннитом, стал чаще пользоваться именем эль-Хадж Малик эль-Шабазз, еще раньше отказавшись от своей настоящей фамилии «Литтл» которую считал «рабской».
 
Он говорил, что равноправие мусульман «всех цветов кожи от голубоглазых блондинов до чернокожих африканцев», которые он наблюдал во время хаджа, заставило его уверовать в то, что истинный ислам поможет преодолеть расовые проблемы.
 
Он занялся политикой, осуждая две главные партии за то, что они мало делают для чернокожих и бедноты.
 
Огромное наследие

Именем Малкольма Х называют школы, улицы и библиотеки, но его наследие куда больше.
 
На бульваре Малкольма Х в Гарлеме, каждый, с кем я говорил, что-то знали об этом человеке.
 
Одна молодая женщина сказала:
 
«Он не был просто обозленным. Его взгляды переменились, потому что он мог быть разным, как все мы».
 
Один старик, видимо, еще заставший Малкольма Х в разгар славы, сказал:
 
«Он был радикальным вначале – это правда, но потом он узнал о разных людях и их борьбе и стал любящим человеком».
 
В свете событий в Фергюсоне, Нью-Йорке и других американских городах, где полицейские убивали безоружных чернокожих, многие считают, что идеи и слова Малкольма Х до сих пор актуальны.
 
Кажется, что все изменилось, но это не так, говорят они:
 
«Я думаю, если взглянуть на настоящий момент, то наследие Малкольма говорит о [знакомых нам] борьбе с нуждой, плохим образованием, тюремном промышленном комплексе, криминализации чернокожих, несправедливых приговорах – все это он сам пережил», – говорит Захир Али.
 
«Я думаю, что самый большой урок для этого поколения – это обвинение Малкольмом национального государства, которое не выполняет свои обязательства по социальному контракту, не защищает жизнь чернокожих, их свободу и имущество».
 
Пришло время для продолжателей дела Малкольма Х, считает он:
 
«Это должна быть не одинокая мессианская фигура, но множество голосов в поддержку чернокожей общины и всех людей, которым нужна социальная справедливость».
 
Когда говорят о гражданских правах в США и трудной борьбе, чаще и быстрее вспоминают имя Мартина Лютера Кинга.
 
Но Малкольм Х остается иконой, неизменным напоминанием о борьбе, которая, как считают многие, продолжается до сих пор.
 
Aljazeera (перевод)