Этот мир будет горизонтальным: демократизация информации и материальных объектов.

По подсчетам Cisco, на день написания этих строк — 20 февраля 2015 г. — к интернету было подключено 14,9 млрд объектов, включая людей (пользователей с разными средствами доступа), предметы (роботов, «умные дома», кардиодатчики и прочие полуавтономные системы), процессы и программы (сетевых роботов, в том числе торговых, информационные, технологические программы и прочее), базы данных и так далее. 80 подобных объектов подключается к сети каждую секунду. Это приводит к более, чем 50 млрд подключений к 2020 г. Internet of things уже больше, чем население Земли, и растет намного быстрее.

Есть разные идеи о том, как влияет столь колоссальное упрощение и ускорение коммуникаций на людей. Джеральд Крэбтри полагает, что мы генетически уже миновали пик развития своего интеллекта и теперь глупеем, потому что снизились стимулы соображать, снижается цена ошибки: первобытный охотник умер бы вместе со своими иждивенцами, если бы принял неверное решение в самый важный для него момент, например, во время сезонной миграции буйволов, а профессионал с Уолл-стрит (или проспекта Сахарова, если угодно) может себе позволить намного более весомые в денежном выражении ошибки, причем без потери репутации — а то и наоборот.

По-настоящему глубокие знания и навыки должны получаться человеком в награду за преодоление трудностей, считают многие психологи (Роберт Бьорк, например). Дэниэл Канеман, автор теории двойного процессинга (dual process theory), считает, что у человека есть две системы мышления: «номер один» (system one), быстрая, оперирующая короткими кусками информации, шаблонная, частично основанная на интуиции, и «номер два» (system two), медленная, требующая долгого, кропотливого труда и размышлений. Возможность быстро получать готовые ответы атрофирует вторую систему. К этому стоит добавить вот что: некоторые исследователи полагают, что если в традиционных условиях исследователь невольно наталкивается на дополнительные данные, которые могут расширить его представление о предмете, то в интернете мы ищем ровно то, что нам нужно. Кроме того, результаты поиска чаще всего отранжированы по популярности (Джеймс Ивенс). Например, роясь в каталоге библиотеки, мы можем случайно наткнуться на неизвестную нам, но полезную книгу; в интернете при пользовании поисковыми системами такая вероятность снижена: имеет место «цензура» поисковика, который, ко всему прочему, кое-что решает за нас.

Не могу не сознаться, что три абзаца этого текста году в 1989 — да и позже, в 1992 г., когда  я уже слушал долгое шипение модема, прежде чем он, победно щелкнув, выносил меня в новый мир будущего по медным телефонным проводам со скоростью 12 кб/с в самом лучшем случае — стоили бы мне, вероятно, недели, проведенной в библиотеке ИНИОН (в той, которая сгорела). Уж не знаю, стал ли лично я глупее от того, что нет нужды вручную перебирать буквально сотни картонных карточек в картотеке — длинных узких выдвижных ящиках в бесчисленных комодах, пропахших пылью. А потом иногда сутки ждать нужной книги и долго листать ее в поисках нужного абзаца. Правда, по дороге к искомой крупице истины (если она в итоге вообще находилась) и впрямь приходилось прочитывать множество всякого разного, на всякий случай конспектируя — а вдруг пригодится в работе? Не уверен, что я узнавал много нужного таким образом, но времени уходило невероятно много. Впрочем… у меня хотя бы есть возможность сравнивать эти времена и день сегодняшний. Зато громадные стопки литературы на столах седых профессоров априори вызывали уважение: research для многих гуманитариев состоял именно в прочтении и конспектировании килограммов бумаги.

По аналогии с упомянутым выше феноменом «сужения знания» с противоречивой подачи Google существуют предположения о том, что интернет, как это ни парадоксально, на самом деле разделяет людей. Даже возник термин splinternet и выражение «балканизация интернета» (Клайд Крюз). Здесь речь идет о том, что в гигантском мире интернета, который уже больше мира собственно людей, человек замыкается в своей собственной «галактике» по интересам, взглядам и — не так редко — даже в соответствии с той техникой, которой он пользуется для коммуникаций (Android vs. iOS). Надо сказать, что в этой гипотезе, видимо, тоже есть определенный резон.

Как бы то ни было, не дело интернета нас заставлять подружиться (хотя он уже пытается делать что-то подобное), сеть — всего лишь средство, а как мы им пользуемся — наши собственные решение и ответственность. Вряд ли люди, которые в реальной жизни не стремятся к большому кругу общения, будут его иметь в интернете, но зато они создадут именно тот круг, который будет им наиболее комфортен, включая тех, прямой контакт с которыми почему-либо затруднен. Интернет создал необходимую и беспрецедентную в истории среду для такого явления, которое мы называем демократизацией информации (знаний, данных и т.п.). В ближайшем будущем internet of things — интернет вещей — сделает сеть средой для демократизации материальной жизни. А это также более чем серьезный прорыв. 

3D-печать — это то, что переносит материальное производство из цехов заводов в дома, словно в мастерские средневековых ремесленников. Пока данный феномен находится все еще в младенческом возрасте: объем индустрии 3D-печати пока составляет около 0,2% продаж всей обрабатывающей промышленности (www.tumotech.com), однако, по опросам ZDNet, 60% американских компаний либо уже использует, либо собирается использовать 3D-печать в своих операциях. Согласно Forbes, рост продаж 3D-принтеров в США к 2018 г. составит 46%. Как водится в таких случаях, если речь идет не о сырье, а о техгологиях, подобные прогнозы оказываются скорее скромными, чем слишком оптимистичными. По данным упомянутого выше сайта Tumotech, рост продаж принтерова и материалов к ним в 2014 г. уже достиг 20% год к году, а рост выпуска программного обеспечения для данной технологии видится намного более стремительным — почти вдвое быстрее, чем поставки «железа». Скорость, с которой 3D-принтеры пробивают себе дорогу в различные сферы человеческой деятельности, и темпы их совершенствования впечатляют самых взыскательных наблюдателей. В этих блестящих успехах можно убедиться, например, тут: www.cnet.com/news/3d-printing-produces-a-perfect-replica-of-a-6th-century-sword/. 

Последствия? Они неоднозначны, как неоднозначна любая демократия. Но логичны.

Люди все более выходят из потенциального контроля государств. Уже всем очевидно, какую роль сыграли сети для самоорганизации различных публичных акций, от «арабской весны» до событий в Гонконге. Всюду, где новое горизонтальное сообщество сталкивается с традиционной — так называемой «естественной» — вертикалью, искрит. Как видим, интернет — не только «сплинтернет». Когда идея овладевает умами, она материализуется с его помощью в сжатые сроки. Это, безусловно, новый вызов для привычного порядка, особенно там, где он привык опираться на традицию. Разумеется, такие коммуникации — отличное средство для манипуляций, однако факт наличия высочайшей конкуренции несколько нивелирует эту возможность. А что касается конструктивного мирного сотрудничества (в прямом смысле: совместного труда, исследований, учебы), то эти возможности настолько очевидны, что говорить о них лишний раз нет смысла. Помимо глобализации финансов, интернет создает, углубляет и расширяет глобализацию человеческого капитала. 

Что касается «производственного интернета», 3D-печати прежде всего, то тут бурный количественный и качественный рост также влечет за собой и интересные, и противоречивые явления с точки зрения не только традиционного материального производства, с которым все более-менее прозрачно, но и нового тренда — демократизации промыленности. Безусловно, все большая часть выпуска самых разных индустриальных товаров будет перемещаться прктически в дом к конечному потребителю. Начнется с безделушек и отдельных частей, быстро продолжится в виде по ставок по e-mail и с серверов уже полностью готовых изделий, что сломает традиционную логистику и торговлю. Но и производитель тоже окажется… у себя дома! Это создаст невиданную конкуренцию на рынке товаров и одновременно откроет невероятные возможности для проявления творческих, креативных способностей, фантазии и так далее. Невероятные перспективы... 

Но. Гигантская конкуренция: а) уронит цены на многие и многие группы товаров, б) в итоге оставит на рынке только наиболее выдающихся, удачливых и практичных изобретателей и фантазеров — производителей файлов с вещами «внутри». Страшно себе представить будущее кладбище стартапов, брошенных сайтов и файлов с не нашедшими покупателей товарами. Кажется, я даже подозреваю, каким бизнесом я бы занялся в этом печальном мире...:-)

Николай Кащеев, директор аналитического департамента, Промсвязбанк
Cbonds Review #1, 2015